Что читаем?

Общение на темы, отличные от гепатита.

Модератор: Модераторы

Правила форума
В разделе "Поговорим" запрещены обсуждения тем, ущемляющих интересы кого-либо из форумчан, оскорбляющие достоинство участников форума. В первую очередь, это касается острых тем по вопросам политики и религии, по национальным вопросам, и т.п.
Администрация форума оставляет за собой право удаления подобных тем, либо перенесения их в закрытые разделы. Кроме того, данный раздел более жестко модерируется на предмет соблюдения Правил форума, в которые внесены существенные дополнения и уточнения, в соответствии с новыми Законами РФ.
Давайте взаимно уважать друг друга, тем более, что среди нас достаточно много людей с ослабленным здоровьем.
Доступ в закрытый раздел ГепКурилка предоставляется, как правило, тем, кто уже давно присутствует на форуме и не отличается склонностью попадать в бан за нарушения правил форума. Желающим получить доступ к этому разделу необходимо обратиться к администрации форума.
Аватара пользователя
Lagunkel
....
....
Сообщения: 4133
Зарегистрирован: 03 авг 2013, 22:12
Генотип: 3a
Откуда: Deutschland

Re: Что читаем?

Сообщение: # 2771276Сообщение Lagunkel

ПОМОЙКА КОТА
Евгений Шестаков

Гуманными средствами заткнуть и обездвижить кота нельзя. Поэтому на время мойки нужно включить музыку, похожую на громкую кошачью речь, и поверх варежек надеть на перчатки снулые заколдобившиеся носки. Кот заносится в ванную ласково, но твердо, ставится по локти в теплую воду и поливается сперва из ладошки. Через пару секунд кот временно исчезает. И появляется дикий сильный злобный пиздюк, убийца ваших рук и вскрыватель вен. Его надо крепко прижать ко дну ванны, держа за горбик, оставшийся от прошлых купаний. Тигр в прыжке развивает 50 лошадиных сил, кот во гневе равен четверти тигра. Поэтому женщина в здравой памяти мыть кота не должна. По-настоящему хорошо мыть котов может лишь тот, кто их когда-то топил, но этих ветеранов все меньше. Так что держите родную тварь крепко и помните, что палач вы не от природы, а только по житейской необходимости.
Сила силу ломит, моет и сушит. Намыленный кот нелеп, смешон и более трезво оценивает свои шансы. Вплоть до полной покорности процедуре на стиральной доске (если вы хотите его не только помыть, но и немного подвоспитать). Не задевая ушей, ополосните кота, отожмите, ставьте на полотенце. Хорошенько вытрите. Выпустите из ванной. И идите в церковь замаливать.

Изображение
ГепС,3а
F4
25,4кПа
1-яПВТмай 13г.
Пегасис180,риб800
Фин.04.14
07.2014 возврат
2-я ПВТ-10.14Совальди+риб
Фин.08.04.15
УВО 7лет
3,5 кПа, F0-1


viewtopic.php?f=25&t=55656
Аватара пользователя
Lagunkel
....
....
Сообщения: 4133
Зарегистрирован: 03 авг 2013, 22:12
Генотип: 3a
Откуда: Deutschland

Re: Что читаем?

Сообщение: # 2771630Сообщение Lagunkel

Нет ничего скучнее школьного учебника по русской литературе. Все писатели в нем гении. Все они родились, написали свои гениальные произведения и умерли. У них не было личной жизни. Они не ели, не спали, не путешествовали, не били друг другу морду. Русские писатели в школьном учебнике занимались исключительно тем, что беспокоились о будущем отчизны и поклонялись прекрасной даме. Тургеневу единственному разрешено было иногда охотиться, но тоже только для того, чтобы потом писать о прекрасной русской природе. А так, в целом, картина печальная. Гончаров лежал на диване, Крылов безбожно обжирался, за Пушкина вообще стыдно — взрослый мужик всю жизнь прожил с няней, ел с ложечки и засыпал под сказки. Ну что, кто-то станет их читать? Ну, возможно, какой-нибудь сильно прыщавый восьмиклассник и станет. Я лично — нет. Я страшно рад за Наташу Ростову и за её первый бал, но на сто второй странице описания этого чуда чудного мне хочется выйти в окно, Лев Николаевич.

А между тем, проблема решается просто. Просто нужно говорить о писателях правду. Не надо говорить, что Некрасов со своим "Кому на руси жить хорошо" ездил по деревням и весям, обливаясь слезами за бедный русский народ. Скажите правду — что Некрасов жрал в три горла и тратил тысячи направо и налево. Что деревню он видел, проезжая в своей роскошной троечке, медведей стрелять из заграничных ружей. Что Гончаров не лежал на диване, а плавал кругосветку, вот, дневник остался, не хуже Крузенштерна, надо сказать. Дайте шанс Лескову — у него кроме как про блоху вообще ничего не читают, так скажите, что Лесков был вегетарианцем, пусть его хотя бы кто-то, хотя бы свои полистают. Скажите, что Бунин при живой жене стал жить с молоденькой девушкой, поселив их всех вместе. Что им от бедности было нечего есть, нечего носить, нечем писать — чернил и то не хватало. А то слишком идеальный у нас нобелевский лауреат получается. Почему никто не скажет, что Паустовский работал в трамвае? Что Волошин спал на снегу в горах Андорры, дойдя оттуда из Франции пешком? Что Цветаева брилась налысо? Господи, писатели такие же люди. Дайте им шанс!

Ольга Андреева


Изображение
ГепС,3а
F4
25,4кПа
1-яПВТмай 13г.
Пегасис180,риб800
Фин.04.14
07.2014 возврат
2-я ПВТ-10.14Совальди+риб
Фин.08.04.15
УВО 7лет
3,5 кПа, F0-1


viewtopic.php?f=25&t=55656
Аватара пользователя
Lagunkel
....
....
Сообщения: 4133
Зарегистрирован: 03 авг 2013, 22:12
Генотип: 3a
Откуда: Deutschland

Re: Что читаем?

Сообщение: # 2771894Сообщение Lagunkel

Стешог БУРЕТАНИК
(отважному матросу Б.Срибнику, заслонившему своей грудью солнце, посвящается)

Над седой равниной моря ветер тучи собирает.
А потом их разбирает. Чтоб затем опять собрать.
По седой равнине моря мчится к гибели «Титаник»,
Многовёсельный корабель с парусами и трубой.

Пассажиров в нем две тыщи. И три тыщи кочегаров.
Они мечут в топку уголь, доски, стулья и тряпье,
Они дуют в парусину и гребут в четыре смены.
Чтобы их корабель мчался всех быстрее на Земле.

Вдоль седой равнины моря зайчик прыгает зеркальный.
То Ди Каприо прелестный смотрит на себя в трюмо.
У него большие планы. У него сегодня встреча.
У него любовь до гроба. На котором и плывет.

От седой равнины моря к облакам баклан взмывает
И туда-сюда летает, брючной молнии подобный.
Им любуются матросы, боцман, лоцман, кок и мичман,
Капитан и рулевые. И никто не смотрит вдаль.

Под седой равниной моря айсберг прячется огромный,
Тихо плавает в надежде, что наткнется кто-нибудь.
Он старается не таять, чтобы быть потяжелее.
Он привык одним ударом все, что плавает, топить.

Для седой равнины моря нету в принципе различий,
Что там весь корабль утонет, что Ди Каприо один.
По-иному мыслят рыбы, они держатся поближе,
Белый айсберг их союзник, их кормилец и отец.

На седой равнине моря дело близится к развязке.
- Титры! Скоро будут титры! – чайки быстрые кричат.
В общем, сам конец трагичен. Бум – и все. Буль-буль – и точка.
Я вообще не понимаю, нахер строят корабли...


shest
ГепС,3а
F4
25,4кПа
1-яПВТмай 13г.
Пегасис180,риб800
Фин.04.14
07.2014 возврат
2-я ПВТ-10.14Совальди+риб
Фин.08.04.15
УВО 7лет
3,5 кПа, F0-1


viewtopic.php?f=25&t=55656
Аватара пользователя
Lagunkel
....
....
Сообщения: 4133
Зарегистрирован: 03 авг 2013, 22:12
Генотип: 3a
Откуда: Deutschland

Re: Что читаем?

Сообщение: # 2772211Сообщение Lagunkel

СВЕЧИ, ЦВЕТЫ, ВОТ ВСЕ ВОТ ЭТО

Появилось новое, страшно популярное и продуктивное мусорное выражение "вот все вот это".
Я очень люблю мусорные выражения, слова-паразиты. Я тут где-то уже писала - забыла, где - про то, что они замедляют речь, выполняют функции несуществующих, но необходимых частиц и дают время сориентироваться в высказывании.
Но тут даже больше того.
Есть слова-паразиты "типа" и "как бы", выполняющие роль неопределенного артикля: это такие маркеры, обозначающие тот факт, что сейчас будет произведено сравнение несравниваемого, и это нормально; сейчас, за неимением подходящей метафоры, мы приблизительно приравняем одно явление/ слово/понятие к другому.
"Он типа зассал". = "Он, можно сказать, испугался; он, до какой-то степени испугался, он повел себя так, словно он испугался, во всяком случае, так могло показаться", вот что это значит.
Насколько более короткое и емкое предложение!
Типа, как бы, то есть не совсем, до некоторой (не определяемой) степени.
И вот новое выражение: "вот все вот это". Или "вот это вот все". То есть вот постулируется некоторое множество, выражаемое суммой некоторых отчетливых маркеров. Маркеры эти, будучи перечислены максимально полно и подробно, однозначно обрисуют ситуацию.
Например: свечи, цветы, ладан, гроб, поцелуи в холодный лоб, пение, иконы, слезы, проповедь, друзья в черном, вдова, опухшие от горя родители/дети... да где же конец этому наворачиванию деталей, мы не бунины!..
Или: свечи, цветы, вуаль, волнение, флердоранж, тонкая дрожащая рука, белая перчатка, старик-отец с валидолом под языком, - продолжите. Наверните деталей.
Это ненужный и устаревший худлит. Вместо всего этого автор высказывания отбирает - по мере своего таланта, своей зоркости - два-три маркера, два-три выхваченных из моря деталей предмета. И говорит (пишет):
"Ой, я хочу свадьбу, свечи, цветы, вот все вот это".
Или: "Ну, устроили похороны: свечи, цветы, вот все вот это".
И вы сразу видите "вот все вот это". Ваше воображение, ваше внутреннее зрение включилось и вам все видно и понятно. Я привела самый тупой и очевидный пример, на самом деле, по моим наблюдениям, люди гораздо красивее и острее и много более творчески используют возможности этого отличного способа нарисовать картинку, используя всего пару-тройку маркеров.
Будем следить за развитием ситуации.
Ура русскому языку, великому, могучему, бесконечно обсираемому всякими завистливыми хныкающими бездарными мудаками, и бесконечно цветущему, бесконечно плодоносящему, самому красивому в мире.

Татьяна Н. Толстая
ГепС,3а
F4
25,4кПа
1-яПВТмай 13г.
Пегасис180,риб800
Фин.04.14
07.2014 возврат
2-я ПВТ-10.14Совальди+риб
Фин.08.04.15
УВО 7лет
3,5 кПа, F0-1


viewtopic.php?f=25&t=55656
Аватара пользователя
Lagunkel
....
....
Сообщения: 4133
Зарегистрирован: 03 авг 2013, 22:12
Генотип: 3a
Откуда: Deutschland

Re: Что читаем?

Сообщение: # 2772349Сообщение Lagunkel

КАРМА

Анна Валерьевна умерла достаточно спокойно. Инсульт произошёл во сне, и потому проснулась она уже не у себя в кровати, а в просторной комнате с множеством других людей, как и она, ожидавших увидеть нечто иное. Потолкавшись среди народу и выяснив, что к чему и где, Анна Валерьевна протиснулась к большому справочному бюро, которое сначала направило её обратно в очередь, потом на выход и только с третьего подхода (к вящему удовлетворению Анны Валерьевны, ибо и не таких бюрократов штурмом брали) операционист удосужился пробить её по базе данных и сообщил:

– Вот распечатка кармы, третий кабинет направо за левым углом. Получите комплектацию. Потом подойдете. Следующий.

Анна Валерьевна послушно взяла распечатку, ничего в ней не поняла и проследовала в указанном направлении.

– Карму давайте! – Анна Валерьевна подпрыгнула от неожиданности.
– К-карму?
– А вы можете дать что-то еще? – цинично поинтересовались за стойкой и буквально вырвали из рук Анны Валерьевны распечатку. – Так, карма у вас, скажем прямо, не ахти. Много с такой не навоюешь.
– Я не хочу воевать, – испуганно пролепетала Анна Валерьевна.
– Все вы так говорите, – отмахнулись от неё и продолжили. – На ваше количество набранных баллов вы можете купить 138 земных лет человеческой жизни, 200 лет птичьей или лет 300 в виде дерева или камня. Советую камнем. Деревья иногда рубят.
– Сто тридцать восемь... – начала было Анна Валерьевна, но её опять перебили.
– Именно сто тридцать восемь лет стандартной и ничем не примечательной жизни, заурядной внешности и без каких-либо необычностей.
– А если с необычностями? Это я так, на всякий случай… Уточняю...
– Ну, выбирайте сами. Необычностей много. Талант – 40 лет жизни, богатство – в зависимости от размера, брак, честно вам скажу, полжизни гробит. Дети лет по 15 отнимают. Вот вы детей хотите?
– Нет... то есть да… двоих... нет, троих…
– Вы уж определитесь.
– Брак, троих детей, талант, богатство и чтобы по миру путешествовать! – на едином дыхании выпалила Анна Валерьевна, лихорадочно вспоминая чего ей еще не хватало в той жизни. – И красоту!
– Губа не дура! – хмыкнули из-за прилавка. – А теперь, уважаемая Анна Валерьевна, давайте посчитаем. Брак – это 64 года, остается 64. Трое детей – еще минус 45. Остается 19. Талант, допустим, не мирового масштаба, так, регионального, ну лет 20. А богатство лет 20 минимум. Лучше надо было предыдущую жизнь жить, недобрали лет.
– А вот...– прикусила губу Анна Валерьевна, – если ничего...
– А если ничего, то 138 лет проживете одна в тесной квартирке, достаточной для одного человека и при здоровом образе жизни в следующий раз хватит на большее, – отбрили Анну Валерьевну.
– И ничего нельзя сделать?
– Ну почему же? – смягчились за прилавком. – Можем организовать вам трудное детство. Тогда высвободится лет десять. Можно брак сделать поздним, он не полжизни отхватит. Если развод, то еще кредит появится, а если муж сатрап, то авось и талант мирового масштаба сможем укомплектовать.
– Да это же грабеж...
– Свекровь-самодурка карму неплохо очищает, – проигнорировали её возмущение и продолжили, – можно еще вам добавить пьяного акушера и инвалидность с детства. А если пожелаете...
– Не пожелаю! – Анна Валерьевна попыталась взять в свои руки контроль над ситуацией. – Мне, пожалуйста, двоих детей, брак лет этак на сорок по текущему курсу, талант пусть региональный будет, ну и богатство, чтоб на путешествия только хватило.
– Все? Красоты вам не отсыпать? У вас еще 50 лет осталось. Нет? Тогда комплектую.
Девушка за прилавком достала кружку и стала высыпать в неё порошки разных цветов, приговаривая себе под нос: «Брак сорокалетний... есть, дети, две штуки... есть, талант… талант... вот, пожалуй, так... деньги сюда, а остальное от мужа еще... Все!»

Анна Валерьевна недоверчиво покосилась на кружку, заполненную цветным песком, которую ей протянули из-за прилавка.

– А если, скажем, я талант не использую, я дольше проживу?
– Как вы проживете – это ваши проблемы. Заказ я вам укомплектовала, разбавите водой и выпьете. Товары упакованы, возврату и обмену не подлежат! Если вы пальто купите и носить не будете – это ваш выбор.
– А...
– Счет-фактура вам, уверяю, не пригодится.
– А...
– Да что вы все «а» да «а»! Судьбу вы себе выбрали, предпосылки мы вам намешали. Все остальное в ваших руках. Кулер за углом. Следующий!

Последнее, что успела подумать Анна Валерьевна перед собственным рождением, было: «Вот вроде все с моего ведома и разрешения, а такое ощущение, что меня все-таки обдурили». Хотя нет, мимолетной искрой у неё в мозгу успела пронестись мысль, что ей интересно, как её назовут.


Алиса Пермякова «Серебряная Роза. Сборник рассказов»

Изображение
ГепС,3а
F4
25,4кПа
1-яПВТмай 13г.
Пегасис180,риб800
Фин.04.14
07.2014 возврат
2-я ПВТ-10.14Совальди+риб
Фин.08.04.15
УВО 7лет
3,5 кПа, F0-1


viewtopic.php?f=25&t=55656
Аватара пользователя
Lagunkel
....
....
Сообщения: 4133
Зарегистрирован: 03 авг 2013, 22:12
Генотип: 3a
Откуда: Deutschland

Re: Что читаем?

Сообщение: # 2772612Сообщение Lagunkel

Русские мужчины ленивы и ненаблюдательны. Если описывают внешность девушки, максимум – выдавят из себя: «блондинка, грудастая» или «брюнетка, ноги ничего». И «великая русская литература» – отличное тому подтверждение. Классики тоже не заморачивались.

Вот Лермонтов. Что там у него про княжну Мэри? Маленькая ножка, маленькая ручка. Удивительные подробности. И ещё вот это: «Её лёгкая, но благородная походка имела в себе что-то девственное, ускользающее от определения, но понятное взору..."
То есть, если по-простому, автор нам говорит: слушайте, нормальная тёлочка, но неохота мне её тут описывать, тратить силы.
Зато на любимого Печорина сил не жалко: там и про волосы, и бледное лицо, и про стройность, и даже про пуговицы на бархатном сюртуке. Понимаете? Мужиков наши классики вообще описывают с наслаждением и подробностями, вплоть до пуговиц. А женщины, ну что женщины? Маленькая ручка, маленькая ножка.

Ладно, почитаем других. Достоевский не лучше. Вот что он пишет про Настасью Филипповну в "Идиоте": «глаза тёмные, глубокие, лоб задумчивый”. Лоб задумчивый, ясно? Это что значит? Морщины? Складки? Непонятно. О'кей, идём дальше: “Она была несколько худа лицом, может быть, и бледна…” Класс! Может быть, бледна... А может быть, румяна? А может, не она? И что значит “несколько худа лицом”? Впалые щёки? А, Федор Михалыч?
В описании Сони Мармеладовой русский пророк достигает особых литературных высот. Соня – блондинка с голубыми глазами. И хватит. Короче, Барби на бульваре. Вам мало, что ли? Достоевский же – про дух, а не лицо, зубы, волосы, руки-ноги. Но минуточку! Раскольников описан как раз очень внятно, есть даже про пятна на его старой шляпе. Опять сексизм со стороны классика.

Тургенев немногим лучше. Хотя известно, что не пропускал ни одной смазливой девчонки, приударял даже за дочкой попа в своём имении. Возьмем ту же Асю из одноимённой повести. В отличие от Сони Мармеладовой – она брюнетка, уже лучше. Но дальше начинается околесица. То автор описывает светлые глаза, то называет её «черноглазой девочкой». Иван Сергеевич, вы хотя бы сами представляли, кого описываете? Судя по всему – не очень. Да наплевать вам на свою героиню. И на читателя наплевать, схавает и так.

Чехов? Тоже мимо. О героине рассказа «Попрыгунья» известно лишь, что ей 22 года. Всё! А Дама с собачкой? Она блондинка! И это все подробности. И ещё, пренебрежительно, вскользь: «Маленькая женщина, ничем не замечательная, с вульгарною лорнеткой в руках». Зато в рассказе «Злоумышленник» Чехов не жалеет таланта, чтобы описать никчёмного и тупого мужика, целый абзац тратит на его нечёсанные волосы. Деревенского мужика!

И только Лев Николаич уже тщательнее всматривается в своих героинь. По крайней мере мы знаем, что у Анны Карениной не только маленькие руки, но и густые ресницы. Что она полновата. Спасибо и на том. Хотя остаются бьюти-вопросы к классику. И лучшим, подробнейшим описанием в великорусской литературе следует считать кусочек про Наташу Ростову: “Черноглазая, с большим ртом, некрасивая, но живая девочка, со своими детскими открытыми плечиками...” Граф, вы гений!
А теперь – внимание. “Наше всё”, Александр Сергеевич вообще никак не описывает Татьяну Ларину. Да, он её любит, конечно, мы знаем! Но заморачиваться с описанием? Ну на фиг! Лучше про “горячий жир котлет” и про лимбургский сыр.
Про сыр у нашей творческой интеллигенции вообще всегда получается лучше, чем про девушек.
Обидно.

Алексей Беляков

Изображение
ГепС,3а
F4
25,4кПа
1-яПВТмай 13г.
Пегасис180,риб800
Фин.04.14
07.2014 возврат
2-я ПВТ-10.14Совальди+риб
Фин.08.04.15
УВО 7лет
3,5 кПа, F0-1


viewtopic.php?f=25&t=55656
Аватара пользователя
Lagunkel
....
....
Сообщения: 4133
Зарегистрирован: 03 авг 2013, 22:12
Генотип: 3a
Откуда: Deutschland

Re: Что читаем?

Сообщение: # 2772994Сообщение Lagunkel

Эдуард Багрицкий
ПТИЦЕЛОВ

Трудно дело птицелова:
Заучи повадки птичьи,
Помни время перелетов,
Разным посвистом свисти.

Но, шатаясь по дорогам,
Под заборами ночуя,
Дидель весел, Дидель может
Песни петь и птиц ловить.

В бузине, сырой и круглой,
Соловей ударил дудкой,
На сосне звенят синицы,
На березе зяблик бьет.

И вытаскивает Дидель
Из котомки заповедной
Три манка — и каждой птице
Посвящает он манок.

Дунет он в манок бузинный,
И звенит манок бузинный, —
Из бузинного прикрытья
Отвечает соловей.

Дунет он в манок сосновый,
И свистит манок сосновый, —
На сосне в ответ синицы
Рассыпают бубенцы.

И вытаскивает Дидель
Из котомки заповедной
Самый легкий, самый звонкий
Свой березовый манок.

Он лады проверит нежно,
Щель певучую продует, —
Громким голосом береза
Под дыханьем запоет.

И, заслышав этот голос,
Голос дерева и птицы,
На березе придорожной
Зяблик загремит в ответ.

За проселочной дорогой,
Где затих тележный грохот,
Над прудом, покрытым ряской,
Дидель сети разложил.

И пред ним, зеленый снизу,
Голубой и синий сверху,
Мир встает огромной птицей,
Свищет, щелкает, звенит.

Так идет веселый Дидель
С палкой, птицей и котомкой
Через Гарц, поросший лесом,
Вдоль по рейнским берегам.

По Тюринии дубовой,
По Саксонии сосновой,
По Вестфалии бузинной,
По Баварии хмельной.

Марта, Марта, надо ль плакать,
Если Дидель ходит в поле,
Если Дидель свищет птицам
И смеется невзначай?

1918 г.


Изображение

Ричард Молт "То, что я нашёл в сердце леса", 2015

* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *

ГепС,3а
F4
25,4кПа
1-яПВТмай 13г.
Пегасис180,риб800
Фин.04.14
07.2014 возврат
2-я ПВТ-10.14Совальди+риб
Фин.08.04.15
УВО 7лет
3,5 кПа, F0-1


viewtopic.php?f=25&t=55656
Аватара пользователя
Lagunkel
....
....
Сообщения: 4133
Зарегистрирован: 03 авг 2013, 22:12
Генотип: 3a
Откуда: Deutschland

Re: Что читаем?

Сообщение: # 2773047Сообщение Lagunkel

(о свойствах страсти) ;]
ВЕЧНОЕ ВОЗВРАЩЕНИЕ

Это была новая официантка, в кафе около университета.
Вадим Васильевич иногда заходил туда, выпить чашечку кофе. Тем более что он жил рядом, в огромном доме, похожем на сталинскую высотку, но без башни. В этом доме жили университетские профессора, и Вадим Васильевич в том числе.
То есть на самом деле ему не было особой нужды заходить в кафе – проще было бы выпить кофе у себя дома, тем более что Вадим Васильевич был небогат. Но ему почему-то казалось, что чашечка кофе после лекционного дня – это очень по-профессорски, по-европейски и даже по-философски.
Тем более что дома его никто не ждал. Он уже два года как развелся с женой, она ушла к другому профессору, потому что тоже была профессор… «Все кругом профессора, какая тоска!» - думал Вадим Васильевич, проснувшись в шесть утра и одиноко валяясь в широкой постели, где по привычке лежали две подушки. Он, когда просыпался ночью, перекатывал голову с одной подушки на другую, и тут же засыпал от прохладного прикосновения к щеке.
Но сейчас он не заснул, потому что вспомнил эту официантку.
Вернее, вспомнил свое чувство, эту позорную подростковую похоть, которая залила его с головы до ног, так, что он задрожал и покраснел, когда она нагнулась, ставя на стол чашечку эспрессо.
Официантка была совсем небольшого роста, очень юная, лет восемнадцати. Стройная, крутобедрая, но полноватая, ну или так – плотная, и потрясающе грудастая. Огромные тугие свежие гладкие бело-розовые сиськи выпирали, выскакивали из ее кофточки. Как на рекламе баварского пивного ресторана. У нее были толстые щеки, маленькие ярко-голубые глазки и короткий курносый нос. И радостная мелкозубая улыбка. Просто поросеночек! – заскрежетал зубами Вадим Васильевич, боясь, что от этих мечтаний с ним что-то совсем уж неприлично-подростковое случится – несмотря на его пятьдесят пять лет. Тем более что у него не было женщины уже месяца три. А постоянной женщины не было с того времени, когда они с женой запустили процесс расставания, а началось это года за два до развода, так что считайте сами… Нет, у него были, конечно, разные романы, но все это быстро заканчивалось, потому что это были интеллектуальные дамы, с соседних факультетов – исторического и филологического.
И вот теперь он понял, чего – в смысле, кого – ему на самом деле хотелось.
Вот такую.
Назавтра ее там не было.
Ага. Другая смена. Но послезавтра она была. Ее звали Надя, на бейджике написано. Вадим Васильевич стал развязно шутить про любовь и секс, она хихикала в ответ, морщила и курносила нос, и он совсем обезумел. Глядя в ее крохотные синие гляделочки, шепнул:
- Я парнишка хоть седой, но на это дело дюже злой, а приходи ко мне в гости.
Она тихо спросила:
- А я вам правда нравлюсь?
- Умираю от тебя! - честно сказал Вадим Васильевич.

Но от счастья не умирают, наоборот! Вадим Васильевич лежал с нею рядом и чувствовал, какой он сильный, свежий и бодрый. Хотел спросить, хорошо ли ей было, но подумал, что это пошло. Скосил на нее глаза. Погладил по груди и животу. Спросил:
- Сколько тебе лет?
- Двадцать три.
- Ого! Выглядишь на восемнадцать. Молодцом. Кстати, тебе деньги нужны?
- Конечно, – тут же ответила она. – А как же!
- Сколько? – спросил он, слегка смутившись.
- От ста тысяч, – сказала она. – В смысле, в месяц.
- У меня вакансий нет, – смутился он. – Деньги в смысле сейчас.
- Сейчас не надо, ¬– сказала она и засмеялась, и громко поцеловала его в щеку.
Он встал и вышел в ванную.

Вернувшись, увидел, как она голая лежит поверх одеяла, читая книгу, поставив ее на свою невероятную грудь. Сосок топорщился, прижатый коленкоровым корешком.
Она читала Хайдеггера, которого взяла с прикроватной тумбочки. Ее синие глазки бодро бегали по строчкам.
- Ого! – засмеялся голый Вадим Васильевич. – Ну и как?
- Читаю и понять не могу, – сказала она. – Кто лучше – сука или <нецензурное обозначение женщины распутного поведения>?
- В смысле? – Вадим Васильевич засмеялся еще громче.
- Раньше думали, что Хайдеггер приспосабливался к Гитлеру, – объяснила она. – То есть был типичная <нецензурное обозначение женщины распутного поведения>. А когда опубликовали «Черные тетради», особенно второй том, стало видно, что он всегда был фашист. То есть сука. Я думаю, <нецензурное обозначение женщины распутного поведения> гораздо лучше, чем сука. <нецензурное обозначение женщины распутного поведения> сознательно девальвирует аксиологическую норму, а сука ее искренне искажает. Продажность отвращает, искренность подкупает. Поэтому приспособленец в конечном итоге лучше фанатика. А вы как думаете? Но вообще, наверное, глупо напрямую связывать политическую позицию Хайдеггера с его онтологией. А вы как считаете?
Она отбросила книгу и потянулась. Раскинула руки
- А? – Вадим Васильевич прикрылся полотенцем.
- Давайте еще разочек, – сказала она. – Хочу обниматься-целоваться, что нам бытие и время! Банзай Dasein! Das Ficken ist die Andersheit des Werdens!
- Что? – спросил Вадим Васильевич.
- «Трах – инобытие становления»! А вы не знаете немецкого? Хайдеггера лучше все-таки в подлиннике…
- Уходи, – сказал Вадим Васильевич. – Я хотел простую девочку. Сисястую. Курносую. Тупенькую. Похожую на поросенка. Ты меня обманула.
- Я похожа на поросенка, – горестно кивнула она. – Я сисястая и курносая. Но я не тупенькая. Я не нарочно. Я аспирантка у Никольского, а что я в кофейне работаю, это меня злая мачеха заставляет.
- Какая злая мачеха? – ошалел Вадим Васильевич. – Что за сказки?
- Обыкновенная, – сказала она. –¬ Папина третья жена, она американка, говорит, что аспирантка обязательно должна поработать официанткой, чтоб знать, на каких кустах булки растут…
- Зачем же ты со мной пошла? – закричал он.
- Потому что вы на меня как на женщину посмотрели. А не как на внучку Роберта Генриховича. Я Надя Штерн. Пожалейте меня, Вадим Васильевич.
- Это ты меня пожалей, – сказал он. – Теперь твой дедушка меня уволит.
- Никогда! – сказала Надя. Она встала, отняла у Вадима Васильевича полотенце, без стеснения вытерлась. – Слово даю. Но кафедру пока не обещаю.

Денис Драгунский


Изображение
******************************************************************************************************

Возможно это объяснимо.
И можно формулу найти,
И написать, и сделать снимок,
И даже базу подвести.
Но вот приходит эта падла,
Сметает челочку со лба,
И отступают Фрейд и Павлов,
И дышат почва и судьба.
(с)


Изображение
ГепС,3а
F4
25,4кПа
1-яПВТмай 13г.
Пегасис180,риб800
Фин.04.14
07.2014 возврат
2-я ПВТ-10.14Совальди+риб
Фин.08.04.15
УВО 7лет
3,5 кПа, F0-1


viewtopic.php?f=25&t=55656
Аватара пользователя
Lagunkel
....
....
Сообщения: 4133
Зарегистрирован: 03 авг 2013, 22:12
Генотип: 3a
Откуда: Deutschland

Re: Что читаем?

Сообщение: # 2773134Сообщение Lagunkel


*******************************************************************************************************************

С.В.Максимов (писатель и этнограф 19 в.)
Первый Спас - Медовый (14/1 августа)

По народным приметам с этого дня пчела перестаёт носить медовую " взятку".Приходит время сбора меда.Приступая к " подрезанию" первых сот, пасечник одевал чистую, белую одежду, осенял себя крестным знамением и, выбрав самый богатый по медовому запаху улей, брал из него часть, чтобы отнести в церковь на помин родителей.После освещения меда нового урожая, его разрешалось использовать в пищу, при этом было принято угощать сирот и нищих.
"На первый Спас и нищий медку попробует"
За щедрость хозяину пчельника пели особую " медовую" песню:
" Многие лета - долгие года!
Долго жить - Спаса не гневить.
Спаса не гневить - божьих пчёл водить,
Божьих пчёл водить - ярый воск топить-
Богу на свечку, хозяину на прибыль,
Дому на прирощение, малым детушкам-
на угощенье"


Изображение
"НА ПАСЕКЕ" 1916 г.
Маковский Александр Владимирович (1869-1924)
ГепС,3а
F4
25,4кПа
1-яПВТмай 13г.
Пегасис180,риб800
Фин.04.14
07.2014 возврат
2-я ПВТ-10.14Совальди+риб
Фин.08.04.15
УВО 7лет
3,5 кПа, F0-1


viewtopic.php?f=25&t=55656
Аватара пользователя
Lagunkel
....
....
Сообщения: 4133
Зарегистрирован: 03 авг 2013, 22:12
Генотип: 3a
Откуда: Deutschland

Re: Что читаем?

Сообщение: # 2773269Сообщение Lagunkel

ТАКЖЫГСКИЙ БИБЛИЙ
"... Сперва сначала никого не был. Потом Гаспот сказал: "Где все? Виходи". Вищли птицы, звери, лягущька, гриб, цветочик, маленкий рибка и муравей. Людей нет. Гаспот спросил: "Где людей?" Все тихо молчал, потому щьто где они ходит, никто не знает. Тогда Гаспот взял два глина и сделал баба и человек. Такой же похожий сделал, как сам себя. Но потом от баба усы и борода оторвал. И сказал: "Плодитесь и размножайтесь в поте лица своей. С маленкий хорощий внуки на колени сидеть хочу". И толко отвернулся - сразу уже два внуки. Потом четыре. И потом восем. И ищо один. И ищо один, но потом четыре и ищо два. И один в животе звонок дергает, родиться хочет пора. Тогда сказал: "Ояебой... Сколко много рот... А работать-кормить кто будет?" И взял баба и человек за рука и кинул с небо. И все звери кинул. Щтоб над люди не смеялся. А то смеялся. И сказал: "Идите все в Россия. Плитка ложить. И кафел. И асфалт. И щпала. И щьтоб к утру грязний Россия блестелся, как у кощка кобель яйцо".
Вот так, дети, создался наш Земляника. И то, зачем на нем живет тынь и янь..."
Пер. с нерусского проф. Е. Шестаков
ГепС,3а
F4
25,4кПа
1-яПВТмай 13г.
Пегасис180,риб800
Фин.04.14
07.2014 возврат
2-я ПВТ-10.14Совальди+риб
Фин.08.04.15
УВО 7лет
3,5 кПа, F0-1


viewtopic.php?f=25&t=55656
Аватара пользователя
Lagunkel
....
....
Сообщения: 4133
Зарегистрирован: 03 авг 2013, 22:12
Генотип: 3a
Откуда: Deutschland

Re: Что читаем?

Сообщение: # 2773438Сообщение Lagunkel

Евгений Шестаков
СКАБРЕЗНЫЙ РОМАН

Было очень темно. Вглядываясь во мрак, граф вдруг понял, что заблудился.
- Где я? - спросил он.
- Немножко не там, - откликнулась из-под него графиня, - Я ожидала вас
северней.
Вздохнув, граф вычленился. Надел подтрусники, дернул веревку штор. За окном тоннами падал снег. На стене висело ружье.
- Не люблю зиму, - пожаловалась графиня, - Смазка застывает. И не заводится.
"Икебанаврот!" - грубо подумал граф, - "Да кому нужны твои кисломолочные железы... Плащ-пилотка старая... Да я лучше на конюшню пойду, лошади впердолю. Или карете".
- Может, чаю? - облизнувшись всеми губами, спросила графиня. Она села в кровати и стала заплетать косы. Те, которые подмышками, ей не шли.
- Я, сударыня, нынче буду ночевать в кабинете. Велите Дуньке стелить. И Таньке.
В комнате громко пукнуло и запахло. Онемев от злости, графиня уронила руки. Потом резко воздела их. "ЕбМужлан! Негодяец! Сволочучело! Дрищ подгузный!" - замелькали в воздухе ее пальцы. Ружье на стене напряглось.
- Заупокойной ночи, сударыня, - холодно сказал граф, распахивая окно. Во время скандалов он не пользовался дверями. Взобравшись на подоконник, немного постоял на ветру. Тщательно отряхнул. Прыгнул.

Часы проснулись и стали яростно лупить полночь.

Ружье на стене кончило и обвисло.
* * *
(кукушка на стенных часах прокуковала двенадцать раз, в комнате было сильно накукано) :D
ГепС,3а
F4
25,4кПа
1-яПВТмай 13г.
Пегасис180,риб800
Фин.04.14
07.2014 возврат
2-я ПВТ-10.14Совальди+риб
Фин.08.04.15
УВО 7лет
3,5 кПа, F0-1


viewtopic.php?f=25&t=55656
Аватара пользователя
Lagunkel
....
....
Сообщения: 4133
Зарегистрирован: 03 авг 2013, 22:12
Генотип: 3a
Откуда: Deutschland

Re: Что читаем?

Сообщение: # 2773551Сообщение Lagunkel

- Продавец! Где у вас импортное масло? Новозеландское где?
- Не туда смотрите.
- А куда?
- Вон туда. На юг. Пятнадцать тыщ километров. Во-он там, за Австралией. Возьмите наше, оно лучше.
- Чем?!
- Тем, что оно есть. Да, обертка некрасивая. Но внутри - натуральный говяжий маргарин.
- Я хочу нормальное масло.
- Посмотрите на себя. Зачем вам масло? Вам липосакцию надо делать. По приговору суда.
- Где хорошее финское масло? "Валио" где?
- Вам в рифму ответить?
- Где шпроты? Были же нормальные шпроты! Я ел, кот ел, жена ел!
- Вы гей?
- Ела!
- Вон оно чо. Охрана, у нас гей в консервном отделе!
- Я не гей!
- Что, русское масло не подходит? Ощущения не те?
- Это оскорбление!
- А ты что, гордиться сюда пришел? Ты кто, Тим Гей Кук?
- Не ты, а вы!
- Беременный, что-ли?
- Дайте жалобную книгу!!!
- Какую? "Му-му" или "Слепой музыкант"?
- Позовите директора! Где директор?
- У нас не директор.
- А кто?!
- Вы еврей?
- Нет!
- Жаль. У нас кассенфюрер, яйкенфюрер и крупенфюрер. Вам кого?
- Где нормальный сыр?! Где хороший литовский сыр?!
- Скоро будет.
- Когда?!
- Когда танкисты отдохнут. Поедем и возьмем сразу весь.
- Ну вас черту. Пойду я.
- Без покупки? Нехорошо. Вот, возьмите.
- Что это?
- Подарок. От магазина. Дома развернете. Сюрприз.
- Спасибо.
- Пожалуйста.
- До свидания.
- Прощайте. Охрана! Гей детское питание украл! Извращенец! Ментам звоните!

6st

Изображение

"На станции Ржевка в продуктовом ларьке сотрудниками Россельхознадзора при попытке к бегству задержана пачка сливочного масла производства Финляндии. Санкционный нарушитель арестован и препровождён на полигон в Бернгардовке, где в присутствии двух понятых был расплавлен на солнце, повешен и раздавлен асфальтовым катком на бетонной плите. Перед смертью пачка масла вела себя весьма достойно, по-офицерски: выкурила сигарету и встретила смерть с улыбкой на губах. Смертный приговор потряс присутствующих на казни: старший инспектор Россельхознадзора упал в обморок, младший - без конца рыдал. Один понятой сошел с ума. Водитель катка на другой день ушёл в запой и не явился на работу."
В.Б.
ГепС,3а
F4
25,4кПа
1-яПВТмай 13г.
Пегасис180,риб800
Фин.04.14
07.2014 возврат
2-я ПВТ-10.14Совальди+риб
Фин.08.04.15
УВО 7лет
3,5 кПа, F0-1


viewtopic.php?f=25&t=55656
Аватара пользователя
Lagunkel
....
....
Сообщения: 4133
Зарегистрирован: 03 авг 2013, 22:12
Генотип: 3a
Откуда: Deutschland

Re: Что читаем?

Сообщение: # 2773631Сообщение Lagunkel

(толковый словарь живого великорусского языка)
Драгунский
СКОРБНОЕ БЕСЧУВСТВИЕ

Одна девочка на вступительном собеседовании сказала, что хочет заниматься пиаром. «Хорошо. Ну, расскажите нам, что это такое – пиар?» – спросила преподавательница. Девочка сначала задрыгала руками, изображая в воздухе что-то этакое, и сказала: «Ну, это, ну, в общем, когда пиарят!» А потом обиделась и крикнула: «Да вы что, сами не понимаете?!» Это мне рассказывала Татьяна Ильинична Иванова, наставница юных журналистов.

А мне одна девочка-студентка, будущая журналистка, говорила мне, что ей неинтересно.
Все неинтересно. Книжки неинтересно, картинки неинтересно, экономика и право тоже ни капельки не интересно.
- А что вам интересно?
- Интересно – это когда прикольно.
- Хорошо, – сказал я. – А что вам по приколу?
Она угрюмо замолчала и молчала целых три минуты. Потом прошептала, чуть ли не со слезами:
- Ну, это, в общем… чтобы было прикольно…
И опять замолчала. Я сказал:
- Отлично. Но что именно? Что лично вас прикалывает? Вы только не стесняйтесь. Музыка? Дискотека? Ночной клуб? Выпить? Поплясать? Ну, это самое... сексом заняться? Или, пардон, косяка забить, вмазать? Я никому не скажу.
Она жутко обиделась:
- Что я, бл...дь? пьянь? наркота? клубная дурочка?.. Прикол – это прикол. Вы просто не знаете, что такое прикольная жизнь.
- А вы знаете? – осторожно спросил я.
- Знаю, – сказала она. – Только у меня ее нету, и поэтому я тоскую, как собака… Ничего меня не прикалывает...
Мне тоже тоскливо стало.
Только не подумайте, что я ругаю нынешнюю молодежь. Я в свое время тоже чувствовал нечто похожее. Только другими словами.
ГепС,3а
F4
25,4кПа
1-яПВТмай 13г.
Пегасис180,риб800
Фин.04.14
07.2014 возврат
2-я ПВТ-10.14Совальди+риб
Фин.08.04.15
УВО 7лет
3,5 кПа, F0-1


viewtopic.php?f=25&t=55656
Аватара пользователя
Lagunkel
....
....
Сообщения: 4133
Зарегистрирован: 03 авг 2013, 22:12
Генотип: 3a
Откуда: Deutschland

Re: Что читаем?

Сообщение: # 2773803Сообщение Lagunkel

Павел Мельников-Печерский
"В лесах"


- После баньки-то выкушать надо, - молвил игумен, наливая рюмку сорокатравчатой, - да и за стол милости просим. Не взыщи только, любезненькой ты мой Патап Максимыч. Обед был подан обильный, кушаньям счету не было. На первую перемену поставили разные пироги, постные и рыбные. Была кулебяка с пшеном и грибами, была другая с вязигой, жирами, молоками и сибирской осетриной. Кругом их, ровно малые детки вкруг родителей, стояли блюдца с разными пирогами и пряженцами. Каких тут не было!.. И кислые подовые на ореховом масле, и пряженцы с семгой, и ватрушки с грибами, и оладьи с зернистой икрой, и пироги с тельным из щуки. Управились гости с первой переменою, за вторую принялись: для постника Стуколова поставлены были лапша соковая да щи с грибами, а разрешившим пост уха из жирных ветлужских стерлядей.
- Покушай ушицы-то, любезненькой мой, - угощал отец Михаил Патапа Максимыча, - стерлядки, кажись, ничего себе, подходящие, - говорил он, кладя в тарелку дорогому гостю два огромных звена янтарной стерляди и налимьи печенки. - За ночь нарочно гонял на Ветлугу к ловцам. От нас ведь рукой подать, верст двадцать. Заходят и в нашу Усту стерлядки, да не часто… Растегайчиков к ушице-то!.. Кушайте, гости дорогие. Отработал Патап Максимыч и ветлужскую уху и растегайчики. Потрудились и сотрапезники, не успели оглянуться, как блюдо растегаев исчезло, а в миске на донышке лежали одни стерляжьи головки.
- Винца-то, любезненькой ты мой, винца-то благослови, - потчевал игумен, наливая рюмки портвейна. - Толку-то я мало в заморских винах понимаю, а люди пили да похваливали. Портвейн оказался в самом деле хорошим.
Патап Максимыч не заставил гостеприимного хозяина много просить себя. Новая перемена явилась на стол - блюда рассольные. Тут опять явились стерляди разварные с солеными огурцами да морковью, кроме того поставлены были осетрина холодная с хреном, да белужья тёшка с квасом и капустой, тавранчук осетрий, щука под чесноком и хреном, нельма с солеными подновскими огурцами, а постнику грибы разварные с хреном, да тертый горох с ореховым маслом, да каша соковая с маковым маслом. За рассольной переменой были поданы жареная осетрина, лещи, начиненные грибами, и непомерной величины караси. Затем сладкий пирог с вареньем, левашники, оладьи с сотовым медом, сладкие кисели, киевское варенье, ржевская пастила и отваренные в патоке дыни, арбузы, груши и яблоки. Такой обед закатил отец Михаил… А приготовлено все было хоть бы Никитишне впору. А наливки одна другой лучше: и вишневка, и ананасная, и поляниковка, и морошка, и царица всех наливок, благовонная сибирская облепиха.
А какое пиво монастырское, какие меда ставленные - чудо. Таково было «учреждение» гостям в Красноярском скиту.
ГепС,3а
F4
25,4кПа
1-яПВТмай 13г.
Пегасис180,риб800
Фин.04.14
07.2014 возврат
2-я ПВТ-10.14Совальди+риб
Фин.08.04.15
УВО 7лет
3,5 кПа, F0-1


viewtopic.php?f=25&t=55656
Аватара пользователя
Lagunkel
....
....
Сообщения: 4133
Зарегистрирован: 03 авг 2013, 22:12
Генотип: 3a
Откуда: Deutschland

Re: Что читаем?

Сообщение: # 2774784Сообщение Lagunkel

Сергей Довлатов.
"Старый петух, запеченный в глине" - (последний рассказ С.Д.; вместе с "Виноградом"
он должен был войти в задуманный сборник "Холодильник") - Авторская машинопись с
правкой из домашнего архива С.Д. в Нью-Йорке.


Моя жена проснулась и спрашивает:
— Кто может звонить в четыре утра? Даже интересно... Ты не спишь? Я сказал:
— Ничего интересного.
Раньше, еще в Союзе, лет двадцать назад, это могли быть знакомые пьяницы. Помню, дисквалифицированный боксер Литовченко кричал мне:
— Еду! Жди! Готовь закуску! Я вяло сопротивлялся:
— Сейчас ночь.
— Вечно у тебя ночь, когда я звоню.
— Да и выпивки нет. В ответ раздавалось:
— Должен тебя разочаровать: есть, и в неограниченном количестве...
Так было в Союзе.
Я встал, прикрывшись газетой. Пол был теплый. Подошел к телефону. Слышу, говорят по-английски:
— Это полиция. С вами желает беседовать...
— Кто? — не понял я.
— Мистер Страхуил, — еще раз, более отчетливо выговорил полицейский.
И тут же донеслась российская скороговорка:
— Я дико извиняюсь, гражданин начальник. Страхуил вас беспокоит. Не помните? Восемьдесят девятая статья, часть первая. Без применения технических средств.
Я все еще не мог сосредоточиться. Слышу:
— Шестой лагпункт, двенадцатая бригада, расконвоированный по кличке Страхуил.
— О, Господи, — сказал я. Страхуил повысил голос;
— Все, начальник, испекся. Припухаю у ментов в районе Двадцать первой и Бродвея. Надо срочно выкуп заплатить. А у меня тут, кроме вас, ни одного солидного знакомого. Шплинта зарезали. Володя-Рваный лечится от алкоголизма.
— Что произошло? — спрашиваю.
— Да ничего особенного. В Сирее повязали, гады. С мантелем в руках.
— Что значит — с мантелем?
— Я мантель примерял, такой каракулевый, дамский.
Тут я наконец все понял:
— Ты шубу украл?
— Какой—украл?! Пытался. А то сразу—украл. Пытался и украл — вещи разные. Это как день и ночь.
Я задумался—что происходит? Одиннадцать лет я живу в Америке. Шесть книг по-английски издал. С Джоном Апдайком лично знаком. Дача у меня на сотом выезде. Дочка—менеджер рок-группы «Хэви метал». Младший сын фактически не говорит по-русски. И вдруг среди ночи звонит какой-то полузабытый ленинградский уголовник. Из какой-то давней, фантастической, почти нереальной жизни. Просит за него выкуп уплатить — четыреста долларов.
— Иначе, — говорит, — в тюрьму отправят, к черномазым. Удовольствие ниже среднего.
Я вынес телефон на кухню. Потянулся за сигаретами. Слышу:
— Гражданин начальник, захватите четыреста пятьдесят для ровного счета. Надо же отметить это дело, выпить по такому случаю.
Тут я немного опомнился, спрашиваю:
— Который час, ты знаешь?
— По московскому времени скоро двенадцать.
— При чем тут московское время?! Но полицейский мне уже адрес диктует:
— Двадцать один, ноль три, второй этаж, сержант Барлей.
И голос Страхуила:
— Гражданин начальник, выручайте! Моя жена спросила:
— Что такое?
Я даже отвечать сначала не хотел. Ну что я ей скажу? Звонит, мол, уголовник Страхуил. Просит внести за него четыреста долларов. Бред какой-то.
— Кто это? — спрашивает жена.
— Так, — говорю, — знакомый артист.
— Что у него случилось?
— Денег просит.
— Вечно тебе звонят какие-то подонки. Почему тебе Солженицын не звонит? Или Барышников?
— Видимо, — говорю, — у Барышникова денег хватает.
Я оделся, вывел из гаража машину. Еду и думаю:
ведь рассказать кому-то — не поверят. Это только с
русскими бывает. Уехал человек в Америку. Шесть раз переезжал с одной квартиры на другую. Стал домовладельцем. Все забыл. Все былые телефоны, имена, названия ленинградских улиц. И вдруг — звонок.
Мне один знакомый еще в Ленинграде рассказывал. Пристали к нему два хулигана в электричке. Выкинули его на ходу из тамбура. Скатился он по насыпи в канаву. Потерял сознание, естественно. Очнулся ночью, под дождем. Приподнялся и слышит:
— Вы случайно не знаете, кто изобрел граммофон?
Сидит мужик под зонтиком возле канавы. Кроссворд разгадывает. Да еще и мужик-то знакомый, как выяснилось, по офицерским сборам...
Еду через мост из Квинса. И вдруг начинается траффик. Причем солидный. Мили на две вперед — сплошные красные огни.
Это только в Нью-Йорке может случиться. Траффик в пять часов утра. Как он возник, из-за чего?
Минут сорок я ехал от Квинсборо-плаза до фуникулера на углу Шестидесятой и Второй. И только за мостом я понял, что случилось. Там возле бывшей железнодорожной кассы есть захламленная лужайка. Необитаемый клочок земли между двумя автострадами. Треугольная зона неуязвимости в потоке машин. Сотни раз я проезжал здесь, и все было нормально. А тут вдруг появился одинокий негр-саксофонист. Он был почти невидим в темноте. Играл самозабвенно, но плохо. Подбородком двигал, как боксер на ринге. Плоская кепка лежала у его ног.
Все тормозили, проезжая мимо. Я тоже слегка притормозил, опустив боковое стекло. Бросил в кепку несколько монет. Какая-то из них откатилась в сторону. Музыкант прихлопнул ее ногой. Затем одарил меня целым каскадом пронзительных режущих импровизаций. Могу добавить, что играл он «Рондо» Шостаковича в нелепой джазовой переработке.
Минут через сорок я был в полицейском управлении, напоминавшем римский Форум. Среди массивных псевдоионических колонн бродили живописно одетые люди. Кого-то провели в наручниках. Две ярко накрашенные и при этом ужасно бледные женщины кокетничали с молодым офицером в черной форме. Цыганское семейство расположилось на кафельном полу. Через
зал проходили какие-то девицы с бумагами в руках. Наверху, у основания застекленного купола, были выбиты латинские изречения. Одно из них я с легкостью
прочел:
«Бог — это справедливость».
И задумался: при такой биографии, как моя, чужой язык уже не составляет тайны.
Ко мне обратился полицейский с бакенбардами:
— Чем могу служить?
Он направил меня в канцелярию. Там я уплатил четыреста долларов, расписался и ответил на пять-шесть вопросов:
— Мистер Страхуил — ваш друг? Я кивнул.
— Что вы можете сказать о нем?
— Только хорошее.
— Где вы познакомились?
— В тюрьме.
— Когда, за что и где вы отбывали наказание?
— Я был надзирателем.
— Извините?
— Я был охранником, коллега.
— Называйте меня — сержант Барлей. За что и где мистер Страхуил отбывал наказание?
— Под Сыктывкаром.
— Пожалуйста?
— Под Сыктывкаром.
— Это в Польше?
— Нет.
— Тогда в России?
— Совершенно верно.
— За что мистер Страхуил отбывал наказание?
— В общем-то за правду.
— Что это значит?
— За антикоммунистическую деятельность.
— Ограбление, убийство?
— Не думаю.
— Вчера он пытался украсть женскую шубу.
— Полагаю, что это недоразумение. Зачем ему женская шуба?
— Вот и я так думаю — зачем? Наступила пауза. Сержант перебирал какие-то бумаги. Мне захотелось спросить:
— Скажите, я обязан был давать эти показания?
— Нет. А теперь распишитесь.
Потом меня завели в какой-то бункер. Через минуту появился Страхуил, здоровый, улыбающийся, в джинсовом костюме. Ринулся ко мне, горячо обнял и даже хотел поцеловать. При этом сильно оцарапал мне шею наручниками. Тут вышел офицер с ключами.
— Пока, — сказал он.
Мой друг выбежал на улицу, потирая запястья. Мне показалось, что я уже наблюдал эту сцену в каком-то фильме,
Я взглянул на часы — половина девятого. В ланчонете на углу жарили бекон.
— Зайдем? — спрашиваю.
— Не сюда.
— Ты же хотел позавтракать...
Становилось людно. Негры и латиноамериканцы толкали перед собой железные рамы на колесиках, увешанные одеждой. Переулки в этой части Манхэттена были забиты грузовиками. Как всегда, звучала однообразная ритмичная музыка. Из люков шел пар.
Страхуил толкнул вертящиеся двери. Я увидел вывеску — «Парижский шик». Столы были покрыты линолеумом, Над кассой гудел допотопный вентилятор. На прилавке возле блюда с фруктами дремал огромный кот.
Я сказал:
— Здесь недорого.
— Не имеет значения, — ответил Страхуил. И тут же добавил:
— Кстати, где деньги?
Я протянул ему несколько бумажек. Подошел официант. Мы заказали два куриных супа, фаршированные ножки и шашлык. Все из курицы. Страхуил поинтересовался:
— А выпивка у них есть? Я перебил его:
— Как ты сюда попал?
— В смысле — на Запад? Была у меня одна еврейка из валютного ресторана. Сошлись мы, помню, на день конституции. Утром встали, познакомились как следует, оказывается — ей грозит трояк. И у меня как раз доследование шло. Уже подписку взяли о невыезде. Значит, надо ехать и как можно дальше. Записались и уехали, примазав органы двумя кусками. А в Риме эта Беба
завела себе какого-то шахматиста еврейской национальности. Уж здесь-то он вроде бы на фига ей понадобился? Видимо, любовь. А любовь — это для меня святое, гражданин начальник. Короче, дал ей на прощанье в глаз и отвалил.
Официант принес нам еду. Заиграла невидимая музыка. Страхуил нетерпеливо приподнялся:
— Я на минуту отлучусь. Надо заправиться.
— В смысле?
— В смысле горючего. Магазин за углом.
— Не стоит, — говорю, — рано.
— Что значит — рано? Мы же не в республике Коми. Здесь, гражданин начальник, всегда есть место подвигу.
— Это лишнее.
— Лишнее? — приподнял брови Страхуил. — Все у тебя лишнее, начальник! Кто знает, что в жизни главное, что лишнее. Вот я расскажу тебе историю про одного мужика. Был он королем шмена на Лиговке. И его наконец повязали. Оттягивает король что положено, возвращается домой. А у него три дочери в большом порядке. Упакованы, как сестры Федоровы. Старшая ему и говорит: «Батя, живи у меня...»
Все это стало мне надоедать. Я понял, что должен защититься от надвигающегося хаоса. Он преследовал меня в Союзе, я уехал. Теперь он настиг меня в Америке. Хаос и абсурд.
Страхуил продолжает:
— Она ему: «Живи, говорит, у меня, батя. Вот тебе койка. Вот тебе любая бацилла из холодильника: колбаска, шпроты, разные ессентуки...»
Тут я прервал его:
— Откуда ты свалился на мою голову? Страхуил не обиделся:
— Вот принесу горючего, бухнем и разберемся.
— Еще раз говорю — не стоит. Друг мой отложил вилку, задумался. Лицо его озарилось светом глубокой выстраданной правоты. Я услышал:
— По-твоему, жизнь — что? Она — калейдоскоп. Сегодня одно, завтра другое. Сегодня ты начальник, завтра я. Вспомни Чинья-Ворык. Вспомни автомобильную мойку на Конюшенной.
Господи, да я и без него все помнил. Прожитая жизнь только кажется бесконечной, воспоминания длятся одну секунду. Конечно, я все помнил.
1965 год, ноябрь. Лагерь усиленного режима на станции Чинья-Ворык. Я военнослужащий, контролер штрафного изолятора.
Праздники ощущаются даже в лагерной зоне. У заключенных — выстиранные робы, начищенные дегтем сапоги. Над канцелярией вяло полощется широкий бледно-розовый транспарант:
«Через добросовестный труд—к социализму!»
Я сижу на вахте у знакомого инструктора. Он чинит мою бляху с напайкой. Над его столом — репродукция, вырванная, очевидно, из поваренной книги: жареный цыпленок, декорированный яблоками.
Звонит телефон:
— Срочно зайдите к лейтенанту Токарю. Инструктор одалживает мне свой ремень. Я нехотя иду к зданию администрации.
— Есть дело, — говорит Токарь, — собирайтесь. Берите конвоира. Выводите бригаду из двух человек на отдельную точку. Хуриев вас проинструктирует.
— Что еще за дело?! — говорю. — Сегодня праздник!
Токарь приподнялся, одернул гимнастерку и сказал:
— Канализационная труба этого не знала, взяла и лопнула.
Он помолчал и добавил:
— Я ей от души сочувствую, потому что и мое терпение лопается. Ясно? Действуйте...
Через полчаса мы были на вахте: караульный и двое зэков-сантехников. Естественно, у всех дурное настроение — праздник. Хотя работы там было часа на два.
— В три будем дома, — сказал я одному из зэков. Тот в ответ:
— Ну и что хорошего? Второй добавил:
— Не дома, а в колонии усиленного режима— 1314/6.
Мы вышли из зоны, спустились к подстанции. Караульный сел на ящик из-под огурцов. Зэки разожгли костер, покурили, взяли лопаты.
День был морозный, солнечный. Дым над зоной поднимался вертикально. В поселке за ручьем играла музыка:
Ты сегодня мне принес
Не букет из алых роз,
Не тюльпаны и не лилии...
Так прошло около часа. Раза два зэки устраивали перекур. Впрочем, работали они добросовестно. Хотя бы судя по тому, что разделись,
Зэки были тощие, мрачноватые, примерно одного роста. Такие не запоминаются. Правда, один из них без конца ходил мочиться. Он-то вдруг и подошел ко мне:
— Хорошая погода, гражданин начальник. Я спросил:
— Что надо?
Зэк подошел еще ближе — так, что караульный выкрикнул:
— Стой на месте!
Зэк остановился, доверительно подмигнул мне и сказал:
— Начальник, давай его схаваем ради праздника.
— Кого?
— Да петуха,
— Какого еще петуха?
— А вон, смотри.
Действительно, возле ручья гулял петух. Наверное, забрел сюда из Чинья-Ворыка.
— Вы что, — говорю, — совсем обнаглели?!
— В чем дело, начальник?
— Петуха не трогать. Продолжать работу.
— Начальник!
— Ни в коем случае.
Зэк молитвенно сложил на груди руки. Заговорил драматической лагерной скороговоркой:
— Начальник, кто узнает?! Я его уделаю в момент. Исполню как врага народа. А если что, ты не в курсе.
— Еще бы, — говорю.
— Он даже пикнуть не успеет. Вот и будет праздник.
— Особенно, — говорю, — для петуха. После этого я смягчился и голосом лейтенанта Токаря выговорил:
— Действуйте.
Зэк свистнул, подзывая напарника. Я помахал караульному, чтобы не стрелял. Сантехники побежали к ручью.
Петух оказался неумным. Повел себя как участник троцкистско-зиновьевского блока. То есть простодушно зашагал навстречу собственной гибели. Ему бы удрать, так нет: развинченной мультипликационной походкой он двинулся в атаку. Головою поводил, как знаменитый саксофонист Чевычелов.
Через минуту все было кончено. Я огляделся — свидетелей нет.
Зэки вырыли ямку. Ощипывать петуха не стали. Просто вымазали его глиной и забросали сучьями. А сверху разожгли костер. Так он и спекся.
Караульный счел нужным объяснить мне:
— Глина вместе с перьями отвалится. Я кивнул, дав понять, что считаю эту информацию ценной.
Зэк подошел и говорит мне:
— Отпусти в поселок.
— За водкой, что ли?
— Почему за водкой? За портвейном. А то сразу — за водкой...Водка и портвейн — большая разница. Это как день и ночь.
— Ни в коем случае.
— Начальник!
— Категорически исключено.
— Я через пять минут вернусь.
— Нельзя.
Я знал, что говорю. Культпоход в поселок мог закончиться большим скандалом. А может, и кровопролитием. Достаточно было встретить патрульных.
— Это лишнее, — повторил я твердым голосом.
— Лишнее? — переспросил он, сощурившись. — Что значит лишнее?! Кто его знает, что в жизни главное и что лишнее? Может, портвейн—это как раз самое главное...
— Кончай, — говорю, — философствовать. В поселок я тебя не отпущу.
— Начальник!
— Это лишний разговор.
Зэк презрительно оглядел меня и спрашивает:
— Хочешь, расскажу тебе историю про одного старого шмаровоза?
— Ну.
— Был он королем у себя на Лиговке, и вот его повязали. Оттянул король пятерку, возвращается домой.
А у него три дочери живут отдельно, чуть ли не за космонавтов вышедпш. Старшая дочь говорит: «Живи у меня, батя. Будет тебе пайка клёвая, одежа, телевизор...» Король ей: «Телевизора мне не хватало! Я хочу портвейна и желательно «Таврического»!» А дочка ему:
«Портвейн—это лишнее, батя!» Тут он расстроился, поехал к другой. Средняя дочь говорит: «Вот тебе раскладушка, журнал «Огонек», папиросы...» Тут я перебил его:
— Хватит. Жрите своего петуха и кончайте работу. Короче, ограничились мы петухом. Кстати, я его так и не пробовал. Не смог. Одно дело — курица из магазина. И совсем другое—птица, которой свернули шею у тебя на глазах. Да и соли, откровенно говоря, не было.
В конце зэк еще раз спросил:
— Не отпустишь в поселок?
— Нет.
— Ну, смотри. Жизнь—она длинная. Сегодня ты начальник, завтра я.
Вот, думаю, нахальная физиономия. Мало ему петуха. Я ведь и так, между прочим, рискую.
Однако поздно было ссориться. К этому времени стемнело. Надо было забросать снегом костер и возвращаться.
История не кончается.
Прошло двенадцать лет. За это время я демобилизовался и стал писателем-нонконформистом. Разумеется, меня не печатали. Тем более, что начал я с кошмарных лагерных рассказов.
Короче, я все больше пил и все меньше соблюдал осторожность.
В результате мои сочинения попали на Запад. Некоторые были там опубликованы. А я был уволен с последнего места работы. С полуразрушенной баржи, которую добросовестно охранял.
Дальнейшие события излагаю отрывисто, как бы пунктиром. Мелкое диссидентство. Встречи с перепуганными западными журналистами. Обвинения в притонодержательстве и тунеядстве. (Участковый Баенко говорил мне: «Из твоего дома выбегали полуодетые женщины». Я требовал логики: «Если у меня притон, они должны были наоборот—вбегать».) Затем — какие-то неясные побои в милиции. (Я бы воспринял их как случайность, не повторись они дважды.) И наконец— Каляевский спецприемник, бывшая тюрьма на Шпалерной.
Подробности описывать не желаю. Коротко скажу —в тюрьме мне не понравилось. Курить запрещено. Читать запрещено. Питание отвратительное. Спишь на голых досках. Но самое жуткое, что я там испытал, — это было даже не хамство, а публичные физиологические отправления. Железная лохань посреди камеры внушала мне неподдельный ужас. Так выяснилось, что я—интеллигент.
Тюремная обслуга вела себя очень агрессивно. Гораздо агрессивнее, чем в лагере. И даже медики отличались странной жестокостью.
Помню, заболел один мой сокамерник. Мы вызвали фельдшера. Фельдшер спросил:
— Что у тебя болит?
— Живот и голова.
Фельдшер достал из кармана таблетку. Разломил ее пополам:
— Это тебе от живота. А это от головы. И прибавил:
— Да смотри, не перепутай...
Шесть дней меня продержали в камере. Затем вывели на работу. Мне достался гараж Управления милиции на Конюшенной площади. Нужно было вырыть довольно большую яму. Так называемую мойку для автомашин.
В гараж мы с конвоиром явились пешком. Он представил меня трем работягам, которые загорали на листах фанеры. Он сказал:
— Присматривайте за этим декадентом. Конвоир ушел. Сказал, что явится за мной к пяти. Посреди двора лежали тени от церковных куполов.
То и дело мои работяги вставали, переносили фанерные листы на солнце. Я спросил у них:
— Так что мне делать?
Тот, что повыше, откликнулся:
— Закуривай.
И кинул мне пачку «Беломора».
Второй, ухмыльнувшись, сказал:
— Правда, что от работы люди...?
— Что? — я не расслышал.
— Глохнут! — заорал он.
Оба долго, радостно посмеивались.
Так прошло около часа. В основном мы курили и беседовали, сидя на досках. Того, что был постарше, звали Генычем. Высокого — Мишаней.
Затем наступил обеденный перерыв. Работяги достали свои бутерброды. Я встал и отошел. Высокий окликнул меня:
— Але! Раздолбай Иваньга! Иди питайся.
И протянул мне куриную ногу.
Это был высокий тощий человек с усами. Кисть его руки была украшена зеленоватой надписью: «Второй раз бью по трупу!»
Его лицо показалось мне знакомым. Да и он как-то странно на меня поглядывал. Затем вдруг поинтересовался:
— Ты в армии служил?
— Естественно.
— В охране?
— Ну.
— Не в Устьвымлаге?
— В Устьвымлаге.
— Чинья-Ворык помнишь?
— Ну, допустим.
— А как мы петуха уделали?
Он встал и чопорно представился:
— Потомственный зэка Володин. Кличка — Страхуил. Последняя судимость — кража.
— Предпоследняя, — исправил Геныч, — не зарекайся...
Конечно, я все помнил. Память наша — как забор, что возле Щербаковских бань. Чуть ли не каждый старается похабную надпись оставить.
Страхуил между тем возбудился:
— Помнишь, я говорил тебе, начальник: жизнь — она калейдоскоп. Сегодня ты меня охраняешь, завтра я буду в дамках. Сегодня я кайфую, завтра ты мне делаешь примочку.
— Короче, — вмешался Геныч.
— Короче, ты меня за водкой не пустил? А я тебя...
Он выждал паузу и закричал:
— Пускаю! И затем:
— Вот шесть рублей с мелочью. Магазин за троллейбусной остановкой.
Я сказал:
— Ребята, это лишнее. Нас у вахты проверяют.
— Липшее? — его глаза округлились. — Знаешь, что лишнее в жизни, начальник? Алименты, хронический трипак и уголовный кодекс... Вот я тебе расскажу историю про одного домушника с Лиговки. Дотягивает он свой четвертной...
— Кончай, — прервал его Геныч, — магазин закроют.
— Сейчас полтретьего.
— А может, у тебя история на пять часов?! Короче, я пошел за водкой. А потом ходил один из работяг. И мы все говорили о жизни. А потом явился конвоир, и его тоже угостили водкой. Он сначала руками замахал:
— Я на службе! А затем говорит:
— Мне—полную. Геныч долкл:
— Сам люблю полненьких. Конвоир опьянел, и я сказал ему:
— Жизнь—калейдоскоп. Сегодня ты начальник, завтра я.
А конвоир вдруг заплакал и говорит:
— Я курсы бульдозеристов чуть не окончил. Отчислен из-за сотрясения мозог...
А потом работяги вызвали такси, и Геныч объяснил шоферу:
— Улица Каляева, шесть. А шофер говорит:
— Куда их, в тюрягу, что ли? Геныч обиделся за нас:
— Не в тюрягу, а в пенитенциарное учреждение, мудила!
И мы с конвоиром всю дорогу пели:

Ты сегодня мне принес
Не букет из алых роз,
Не тюльпаны и не лилии...

Вентилятор гонял по комнате тяжелый запах лука. Кот приподнял голову и медленно ушел. В очередной раз стихла музыка.
Я уже не слушал:
— Едет тот пахан в законе к младшей дочери. Она ему: «Располагайся, батя! Вот тебе диван, места общего
пользования, напротив—красный уголок». Король ей говорит: «Не хочу я ессентуков, раскладушек и вашего общего пользования! Хочу портвейна белого, желательно «Таврического», ясно?!» А шкура в ответ: «Это, мол, лишнее!» Он ей внушает: «Да лишнего-то мне как раз и надо, суки вы позорные!» А девки ни в какую. Знаешь, чем все это кончилось?
— Ну?
Страхуил выдержал паузу и голосом опытного рассказчика закончил:
— Дочь пошла за ряженкой, а он в сортире на ее колготках удавился.
Страхуил умолк. Как-то странно поморщился. В глазах его блеснули слезы. Я спросил:
— Ты чего?
— Пахана, — отвечает, — жалко. Мне стало все это решительно надоедать. Я приподнялся, говорю:
— Ну, мне пора.
Мне и в самом деле надо было готовить очередную передачу.
— Прощай, начальник.
— Будь здоров.
— Еще увидимся.
— Теперь уже не сомневаюсь.
— Я в смысле денег.
— Не спеши.
Я натянул плащ, толкнул вертящиеся двери. Заглянул еще раз с улицы в окно.
Около стола вертелся кот. Мой приятель кормил его из своей тарелки.

Изображение
Уильям Майкл Харнетт "Каплун на воскресный обед", 1882 год

...к осени 1888 года с петуха уже осыпались листья и завял гребешок! ;] :D :]75
Изображение
ГепС,3а
F4
25,4кПа
1-яПВТмай 13г.
Пегасис180,риб800
Фин.04.14
07.2014 возврат
2-я ПВТ-10.14Совальди+риб
Фин.08.04.15
УВО 7лет
3,5 кПа, F0-1


viewtopic.php?f=25&t=55656
Аватара пользователя
Lagunkel
....
....
Сообщения: 4133
Зарегистрирован: 03 авг 2013, 22:12
Генотип: 3a
Откуда: Deutschland

Re: Что читаем?

Сообщение: # 2775255Сообщение Lagunkel

Татьяна Толстая
ЗАИМСТВОВАННЫЕ СЛОВА

В Facebook часто можно встретить сообщения, что кто-то не переносит какие-то новые слова. Люди постарше жалуются на молодежь, отмечают, что в их время такого безобразия не было. И отчасти это так. Но было другое. Готова поспорить, вы не замечаете слов, которые когда-то бесили уважаемых людей (например, Пушкина и Гоголя) и не можете представить, какой лексики в начале XIX века не было.

Корней Чуковский, гениальный литератор, критик и переводчик, написал о русском языке книгу «Живой как жизнь», которая куда увлекательнее детективов. Я приведу несколько примеров из нее.

Начинает он с того, что люди старшего поколения топали ногами, так как некоторые позволяют себе говорить «надо», когда существует нормальное слово: «надобно». Совсем распустилась молодежь!

Он рассказывает и другие удивительные вещи. Многие слова, которые сейчас мы считаем нормальными и приемлемыми, раньше вызывали гнев и расстройство. Например, «бездарность» и «талантливый» князь Вяземский называл «площадными выражениями». Как без них можно было существовать — не знаю.

До середины XIX века не входил в академические словари «факт». Не было лексемы «ерунда». Некрасов вообще писал, что это латинский термин, обозначающий по-нашему «дрянь». «Солидарность» тоже отсутствовало в лексиконе порядочных людей. Гоголь удивлялся слову «научный», ибо привык говорить «ученый». Не было эпитета «вульгарный» и Пушкин его оставлял непереведенным. В словарях 1847 года отсутствовало словосочетание «литературное творчество», так как понятие не было сформировано.

«Даровитый», «отчетливый», «человечный» — ничего этого не было. Писатель и журналист Иван Панаев зато запустил в оборот два замечательных слова: «хлыщ» и «приживалка». Первое сейчас почти не используют, но «приживалка», кажется, была всегда.

Новые слова сначала поражают, потом к ним привыкаешь, а далее они уже входят в норму, становясь частью языка. Не могу сказать, что отличаюсь от других: мне что-то нравится, что-то — нет. Но никто же не будет уже жаловаться на «суп» или «оперу», они вошли в язык. С моей точки зрения, это происходит, когда слово начинает жить по законам русской грамматики. Если это существительное, то пусть склоняется. Или вот «пальто» — оно не склоняется, но мы можем сказать «пальтишко». Это значит, что оно русское давно. Воздаю хвалу уменьшительно-ласкательным суффиксам.

С «кофе» тоже интересная вещь. Оно хочет взять свой средний род, а ему не дают. У меня к нему двойственное отношение. В устной речи его использую в среднем роде, но на письме меня что-то все-таки останавливает. Не хочу совсем безграмотной показаться.

Основа русского мата
Интереснейшие вещи происходят с обсценной лексикой. Меня сегодня просили не материться здесь, но, думаю, вы и так осведомлены, как все работает. С помощью трех корней можно рассказать абсолютно обо всем. Можно описать любую ситуацию: трагическую, смешную, желательную, досадную. Например, существует слово «пиздец» — конец всех надежд. Люди не могут его употреблять, в Facebook такое не любят, в газетах тоже не приветствуется. На радиостанциях висит список слов, которые не стоит произносить. Смешно. На какие бы нежные темы ты ни говорил, перед глазами у тебя этот перечень. Подразумевается, видимо, что ты обязательно должен их произнести!

Из-за этих ограничений слово заменяют на разные эвфемизмы: «звездец», «трындец», «капец», «писец» и еще какие-то. Получается, вся экспрессия сосредоточена в суффиксе «ец». Он дает понимание того, что всем хана, все кончено. А к чему ты его присоединил, уже не так важно. Это очень редкий суффикс, который почти не употребляется сейчас.Слово с ним можно придумать в качестве исключения. Я автор одного из них. Оно бы проскочило и улетело навсегда, если бы не Борис Гребенщиков, при котором я его однажды произнесла. Он сказал: «О, какое слово — забираю!». Это было «скорбец». Он его сразу начал использовать. Вспоминала и другие мирные слова с этим суффиксом, но кроме «ездец» ничего не нашла.

Сленг и сокращения
Васька: Если это Васильевский остров, то можно понять. В Москве тоже такое есть. Пушка — Пушкинская площадь. Все сокращается, это молодежный язык. Что-то оседает и становится устойчивым. Вряд ли человек семидесяти лет будет говорить «Васька». Например, в среде музыкантов есть такое выражение: «двушка на чайнике». Это означает — второе место на конкурсе Чайковского. Страшно мило. Вот еще одно, из узкоспециализированной среды. Мы искали квартиру, и риэлтор сказал про одну: «Да, это место хорошее, но вашей маме вряд ли понравится, там убитые мопики». Как?! Я представила себе таких собак по типу мопсов. Оказалось, что МОП — место общественного пользования. Ванна и уборная. А убитые — не подлежащие ремонту.

И таких сокращений много. Главное, что смысл не нарушается. Есть же выражения, в которых, к сожалению, он почти всеми утрачен. Люди перестали видеть разницу между словами «занять» и «одолжить», например. И это раздражает и лишает фразу смысла. Это так же страшно, как если бы «надеть» и «снять» означало одно и то же. «Занять» и «одолжить» — противоположные вещи, но часто приходится слышать: «займи мне тысячу». Займи себе сам.

Питер: Многие считают, что город нужно называть только полным именем — Санкт-Петербург. Я с ними не согласна. Это очень старое сокращение. Для меня слово «Питер» родное и приемлемое, а Санкт-Петербург слишком торжественно звучит. В некоторых случаях так сказать не получится. «Вот в Санкт-Петербурге ларек один есть!». Это то же самое, что собственную дочь или сына называть полным именем, отчеством и фамилией. А если он или она еще и научное звание имеет, то и это добавлять. Кандидат физико-математических наук Елена Николаевна.

Гуглить: Один мой приятель только что написал, что ехал в такси, и водитель сказал такую фразу: «Некоторые женщины не дружат с интернетом и не вкуривают гуглеж». Это тот случай, когда слово полностью русифицировалось. Кто бы мог подумать, что Google больше обрусеет, чем наш «Яндекс». В этом смысле наши неправильное название выбрали. Я могу понять эту игру индекс-яндекс, но все же. В начале 1990-х всем нравилось иностранное. Например, молоко компании «Вимм-Билль-Данн». Кто это? Что это? Там что-то такое ушастое было нарисовано. Потом эта мода быстро прошла, и все стало славянское. Появилась сметана «Благода». На каком это вообще языке?

Улыбнуло, доставило, зашло: Еще не научилась пользоваться этими словами. Я не решусь пока. Доставило — это усечение — доставило удовольствие. Улыбнуло — меня от этого немножко передергивает, хотя ничего плохого в этом и нет. Похоже на «скрючило».

Загадочная вещь «Эщкере»: Модное слово сейчас. Это надо восклицать. Я пас, вряд ли уже буду говорить «Эщкере!» когда-нибудь. Оно не имеет четкого смысла. Как и много других вещей. Был один писатель, я с ним ездила в одной бригаде выступать от издания «Новый Мир». Он был за все деревенское и против всего городского. Ему нужно было сесть в автобус и доехать до места выступления. Для этого надо было перейти улицу. Ждем зеленого света. Ему не нравится, против природы это все как-то — ждать минуту-полторы, пока машины проедут. И вот он: «Едут и едут, а куда — сами не знают». Я в ответ: «Владимир, одну минуточку! Уверена, что они знают, куда. По прямой, потом поворачивают. Кто-то едет с работы домой, кто-то наоборот. Если ему нужна еда — он едет в магазин. Если какие-нибудь шнурки для ботинок, то вряд ли он будет стучаться в театр. Зачем ты вообще сейчас это сказал?» Оказывается, он хотел обобщить. У него душа, природа, а тут едут, понимаете ли. Но при этом потом сел в железный транспорт и доехал до своей публики, где обличал что-то цивилизационное. Типичная бессмысленная болтовня. Чем-то похоже все это.

Кек: Это тоже что-то новое из молодежного жаргона. Я знаю «лол». Говорят, что они как-то связаны. Если я когда-нибудь скажу «кек» — убейте меня.

Зашквар: Это из тюремного языка, зашкваренный — опущенный, тот, с кем нельзя сесть рядом, кому нельзя руку пожать. В нашем быту это, конечно же, приобретает метафорическое значение. «С этим телеведущим за одним столом оказаться — полный зашквар».

Ламповый: Отдельным образом стоящее слово. Есть бытовые клише, которые идут из «девичьего интернета». Там много пошлого и затертого. Одно из такого — укутаться в теплый плед. Теплый плед — это уже невыносимо, над этим издеваются. Ламповый, как я понимаю, идет от приемников с ламповыми передатчиками. Отсюда появилось устойчивое выражение, которое стали применять всюду. «Ламповый ресторан», например. Теплая ламповость для современных людей, не расстающихся с айфоном, кажется чем-то особенно старинным. Потом забудут, откуда это пошло. Лет через сто кто-нибудь удивится еще, почему «ламповый» употребляли в таком значении.

Говнизия: Ну, это даже прекрасно. Как название красивого растения. Говнизия махровая. Веет латынью, торжественностью кабинетов.

Тащер: Тот, кто тащит и прет. Что такое «тащить», я узнала только в начале 1990-х. Я жила в Америке, но каждый год приезжала на лето. Однажды вернулась и обнаружила, что меня окружает огромное количество новых слов, выросло другое поколение. Стали активно использоваться «фишка», «мулька» и «фенька». Раньше я знала только фишки от лото и фенечку как плетеный браслет. Тогда же проявились эти «колбасит», «тащит» и «прет».

Крипота: Очевидно, от английского «creepy» — пугающий, ужасающий. Непонятно только, почему оно идет с таким суффиксом. Как «хрипота».

Спасибки и печеньки: Есть люди, которые такое не переносят. Я же отношусь абсолютно спокойно. Печенье — как на ценнике, официально.

Хайп, хайпожор: Хайп — что-то модное. А хайпожор — тот, кто слишком сильно увлекается хайпом. Не научилась тоже пользоваться еще.

Тян, кун, кавайно: японская лексика. Там вообще темный лес, я еще как-то могу с европейской справиться, но не с азиатской. Однако, слова вошли в язык. Тян — девушка, кун — парень. Кавайно — что-то наподобие «мило». «Мы сасно покаваились» — потрясающе. Против этих всех слов ничего не возразишь кроме того, что они, как борщевик, поглотили очень много культурных растений. А чтобы теперь их восстановить, нужно читать. У нас, кроме русской классики, ничего больше нет за 200 лет. Когда читаешь прозаиков XIX века, ты расширяешь свой словарный запас невероятно. Совершенно необязательно нагонять скуку в язык. Надо подтягивать и новые слова, но в меру — речь будет ярче.

Дисс: Я сейчас читала американский детектив. Там про молодежные черные группировки. Они живут в бесплатных домах и терроризируют население: наркотики, оружие. Так вот, у них все на этом понятии завязано. To disrespect someone — проявить неуважение. Руку не пожать, надавить, показать превосходство. У нас же это к рэпу применяется.

Постоянные изменения в языке
Большинство новых слов, конечно, уйдет. На смену придут другие. Только время рассудит, что приживется, а что будет забыто. Я искренне надеюсь, что кто-то сидит и целыми днями составляет подобные словари, чтобы потом эта лексика не пропала бесследно.

Есть тенденция у молодых людей, начиная лет с 15, говорить на отличном от предыдущего поколения языке. Они отсоединяются таким образом. Начинают по-другому одеваться, носить «не старческие» прически. Язык — такое же маркирование своей новизны, как и все остальное. Это временные явления, вряд ли в офисе можно встретить старого мужчину с ирокезом.

Феминитивы
Феминитивы — это отвратительно. Нет слова «авторка» в русском языке и, надеюсь, не будет. Противоестественно. Оно звучит как слово из какого-то другого параллельно славянского языка. Чешский приходит на ум. Там женщина, возьмем Марлен Дитрих, будет Марлена Дитрихова. То что она сама Дитрих — не важно. Дитрих — это, в первую очередь, муж. Они все обязательно феминизируют. Зачем же нам наш великий и могучий менять по такому принципу? И это будет создавать двойственность смыслов. Докторша раньше — жена доктора. Хотите, говорите женщина-врач. Думать, что феминитивы как-то облегчат женскую судьбы, ее тяжкую долю, не стоит. Ее тяжесть вообще преувеличена.

Стикеры в Telegram
Охотно пользуюсь стикерами в Telegram с собственным лицом. Особенно удобно в переписке с детьми. Если новый человек зарегистрировался, я его специальным приглашаю — стикером с расставленными руками. Мол, ура, теперь вы с нами. Но хотелось бы больше эмоций туда. Как их делают, для меня большая загадка.

Изображение
ГепС,3а
F4
25,4кПа
1-яПВТмай 13г.
Пегасис180,риб800
Фин.04.14
07.2014 возврат
2-я ПВТ-10.14Совальди+риб
Фин.08.04.15
УВО 7лет
3,5 кПа, F0-1


viewtopic.php?f=25&t=55656
Аватара пользователя
Lagunkel
....
....
Сообщения: 4133
Зарегистрирован: 03 авг 2013, 22:12
Генотип: 3a
Откуда: Deutschland

Re: Что читаем?

Сообщение: # 2775398Сообщение Lagunkel

Виктор Шендерович
ДОВОЛЬНО СКУЧНАЯ ПОРА


Я шел мимо них к метро.
Девочка с самокатом, лет десяти, припертая к стене, даже не выла, а, задохнувшись от бессилия и унижения, просто издавала тоненькое прерывистое «ы-ы-ы»….
Рядом стояла вполне товарного вида мама.

— Никуда не пойдем! — торжественно чеканила мама, распираемая безусловной правотой. — Будем здесь стоять, хоть до ночи, пока не скажешь! «Уж небо» — что?

Девочка, припертая к стенке, должна была ответить: «осенью дышало», но не могла. Не знала или не смогла вспомнить. Впрочем, она уже почти не дышала сама.

Боже мой! Вот уж воистину: нам не дано предугадать …
Вдохновение, накрывшее в счастливый час российского гения, аукается детским унижением и ужасом. На самокате не покататься, в парк не пойти, пока не вызубришь про лесов таинственную сень!

Школа, твою мать. Педагогика, суко. Обязательное среднее.
Девочка ненавидит этого Пушкина.

А ведь он хотел того же, что и она: покоя и воли. И его тоже не отпускали на свободу. Он мог бы, через века, протянуть ей руку и стать другом и опорой, и его строки стали бы счастьем ее жизни, а не проклятьем.

Может быть, еще станут.

Но для этого надо срочно изолировать маму и педагогический коллектив, надо перестать терроризировать ребенка вызовом к доске и позором невыученного урока, надо вернуть ей волю, самокат и вечерний парк. Срочно!
И пропади оно пропадом, это среднее образование.

Пускай она покатается и подышит, а перед сном — пускай у нее на подушке обнаружится хорошая книга.

Изображение
******************************************************************************************************

Ах, первое мое ты сентября,
Народ тебя приветствует не зря
Люблю я, откровенно говоря,
Твою, такую памятную, дату,
Ты праздник просвещенного ума,
Тебе стихов посвящены тома,
„Ученье свет, а неученье тьма,“ —
Не я ли это написал когда-то?

Я тоже в детстве школу посещал,
И хоть отец мне это запрещал,
Меня запрет отцовский не смущал,
Брала свое в мальце к ученью тяга,
А школа расположена была
В другом конце медвежьего угла,
За тридцать верст от нашего села,
На самом дне глубокого оврага.

В ненастье, вёдро, стужу и жару,
На хлеб намазав черную икру,
Я в школу отправлялся поутру,
Худые ноги обернув в онучи,
Упрямо брел я чащею лесной,
Вверху шумели ели надо мной,
И грозно ухал филин за спиной,
И солнца луч не проникал сквозь тучи.

Порой хотелось сесть и отдохнуть,
Порой назад хотелось повернуть,
Но разве мог друзей я обмануть,
В процессе обретенных обученья,
— Нет, — я шептал уж падая почти,
— Нет, — я твердил, — обязан ты дойти,
Назад, товарищ, нет тебе пути,
Но ждет тебя награда за мученья.

Так я шептал почти уже в бреду,
Но понимал, что все-таки иду,
И верил в путеводную звезду,
Да разве ж может человек без веры?
И красный галстук на моей груди
Мне освещал дорогу впереди,
А сверху хором ангельским: „Иди“, —
Небесные мне пели пионеры.

Не опоздав ни разу на урок,
Я грудью падал на родной порог,
Где наш седой и мудрый педагог
Встречал меня, тая в усах усмешку,
И говорил: „Добрался, Игорек?
Ты б хоть себя немного поберег“,
И был в словах тех ласковый упрек
С отеческой заботой вперемежку.

Им, нынешним, все это не понять,
Да ладно уж, чего там зря пенять,
Им только бы на роликах гонять,
Да заедать „Миринду“ „Чупа-чупсом“,
Да ждать, когда отбросим мы коньки,
А нам на них глядеть из-под руки,
Да вспоминать минувшие деньки
С законной гордости почти забытым чувством.

Игорь Иртеньев, из сундука
* * *
Изображение
ГепС,3а
F4
25,4кПа
1-яПВТмай 13г.
Пегасис180,риб800
Фин.04.14
07.2014 возврат
2-я ПВТ-10.14Совальди+риб
Фин.08.04.15
УВО 7лет
3,5 кПа, F0-1


viewtopic.php?f=25&t=55656
Аватара пользователя
Lagunkel
....
....
Сообщения: 4133
Зарегистрирован: 03 авг 2013, 22:12
Генотип: 3a
Откуда: Deutschland

Re: Что читаем?

Сообщение: # 2776003Сообщение Lagunkel

35 лет назад умер Виктор Платонович Некрасов (1911-1987), русский писатель, диссидент, лауреат Сталинской премии второй степени (1947), член французского ПЕН-клуба (1975) и Баварской академии изящных искусств (1983).

Изображение
"Лучше умереть от тоски по Родине, чем от ненависти к ней" - В.Некрасов,
* * *

В Бостоне проходила конференция иммигрантских писателей. Живущая там вместе с мамой — влюбленной в литературу начитанной интеллигентной женщиной — писательница и журналистка Людмила Штерн пригласила на обед приехавшего из Парижа Виктора Некрасова. Некрасов согласился и попросил Довлатова составить ему компанию.

Передаю рассказ Сергея Довлатова, ничего не прибавляя и ничего не выбрасывая.

Сели за стол. Некрасов налил себе и Довлатову по полстакана водки. Выпили за здоровье мамы.

Мама: — Виктор Платонович, вы знаете французский язык?

Некрасов: — Очень хорошо. Я в детстве учил французский и долгое время жил у тети в Париже.

Снова налил полстакана себе и Сергею. Выпили за писателей, живущих в эмиграции.

Мама: — Скажите, а у вас бывает ностальгия, тоскуете ли вы по России?

Некрасов: — По разному бывает. С одной стороны, мне повезло, я живу в одном из величайших городов мира, рядом Лувр, Версаль, Собор Парижской Богоматери... С другой — я человек русской культуры, и, конечно, порой мне ее не хватает.

Налил. Выпили за великую русскую культуру.

Мама: — А с кем вы общаетесь в Париже?

Некрасов: — Я дружен с Пикассо, Ильей Эренбургом, Сартром. Также встречаюсь с Азнавуром, Морисом Шевалье и с другими молодыми талантливыми людьми.

Разлил и, уже без всякого тоста, влил в топку одним глотком.

Мама: — Виктор Платонович, а кто ваш любимый писатель?

Некрасов (к Довлатову): — Сережа, хорошо идет. Разливайте. И к маме: — Их несколько — Дидро, Жан Жак Руссо и Достоевский.

Опять без тоста заглотнул еще полстакана.

Мама: — Виктор Платонович, вам можно позавидовать. Вы живете в городе такой культуры, занимаетесь любимым делом, встречаетесь с интересными людьми...

Некрасов, никому не наливая, сам врезал очередные полстакана. Помолчал.

— Знаете, мамаша, Париж, Лувр, Достоевский — это все хуйня. Вот под Сталинградом, помню: сидим в окопе. Ни хуя не жравши, мороз — минус тридцать, жопа к земле на <нецензурное обозначение мужского полового органа> примерзла, а немец из всех пушек как въебачит, и думаешь — все, пиздец! И скорей бы уж, думаешь, пиздец, на <нецензурное обозначение мужского полового органа> такая жизнь всраласъ!

Людмила Штерн, в ужасе: — Виктор Платонович, здесь же мама!

— Да маму я вообще е@ать хотел!

Мама радостно-удивленно посмотрела на Некрасова и нежно промолвила:

— Да-а...?


(Борис Сичкин "Мы смеёмся, чтобы не сойти с ума")
ГепС,3а
F4
25,4кПа
1-яПВТмай 13г.
Пегасис180,риб800
Фин.04.14
07.2014 возврат
2-я ПВТ-10.14Совальди+риб
Фин.08.04.15
УВО 7лет
3,5 кПа, F0-1


viewtopic.php?f=25&t=55656
Аватара пользователя
Lagunkel
....
....
Сообщения: 4133
Зарегистрирован: 03 авг 2013, 22:12
Генотип: 3a
Откуда: Deutschland

Re: Что читаем?

Сообщение: # 2776580Сообщение Lagunkel

ХАТУЛЬ МАДАН

Речь о тех временах, когда русскоговорящих интервьюеров в израильских военкоматах еще не было, а "русские" призывники уже были. Из-за того, что они в большинстве своем плохо владели ивритом, девочки-интервьюеры часто посылали их на проверку к так называемым "офицерам душевного здоровья" (по специальности - психологам или социальным работникам), чтобы те на всякий случай проверяли, все ли в порядке у неразговорчивого призывника. Кстати, офицер душевного здоровья - "кцин бриют нефеш" - сокращенно на иврите называется "кабан". Хотя к его профессиональным качествам это, конечно же, отношения не имеет.

Офицер душевного здоровья в военкомате обычно проводит стандартные тесты - "нарисуй человека, нарисуй дерево, нарисуй дом". По этим тестам можно с легкостью исследовать внутренний мир будущего военнослужащего. В них ведь что хорошо - они универсальные и не зависят от знания языка. Уж дом-то все способны нарисовать. И вот к одному офицеру прислали очередного "русского" мальчика, плохо говорящего на иврите. Офицер душевного здоровья поздоровался с ним, придвинул лист бумаги и попросил нарисовать дерево.
"Русский" мальчик плохо рисовал, зато был начитанным. Он решил скомпенсировать недостаток художественных способностей количеством деталей. Поэтому изобразил дуб, на дубе - цепь, а на цепи - кота. Понятно, да?

Офицер душевного здоровья пододвинул лист к себе. На листе была изображена козявка, не очень ловко повесившаяся на ветке. В качестве веревки козявка использовала цепочку.
- Это что? - ласково спросил кабан.
"Русский" мальчик напрягся и стал переводить. Кот на иврите - "хатуль". "Ученый" - мад'ан, с русским акцентом - "мадан". Мальчик не знал, что, хотя слово "мадан" является наиболее очевидным переводом слова "ученый", в данном случае оно не подходит - кот не является служащим академии наук, а просто много знает, и слово тут нужно другое. Но другое не получилось. Мальчик почесал в затылке и ответил на вопрос офицера:
- Хатуль мадан.

Офицер был израильтянином. Поэтому приведенное словосочетание значило для него что-то вроде "кот, занимающийся научной деятельностью". Хатуль мадан. Почему козявка, повесившаяся на дереве, занимается научной деятельностью, и в чем заключается эта научная деятельность, офицер понять не мог.

- А что он делает? - напряженно спросил офицер.
(Изображение самоубийства в проективном тесте вообще очень плохой признак).
- А это смотря когда, - обрадовался мальчик возможности блеснуть интеллектом. - Вот если идет вот сюда (от козявки в правую сторону возникла стрелочка), то поет песни. А если сюда (стрелочка последовала налево), то рассказывает сказки.
- Кому? - прослезился кабан.
Мальчик постарался и вспомнил:
- Сам себе.

На сказках, которые рассказывает сама себе повешенная козявка, офицер душевного здоровья почувствовал себя нездоровым. Он назначил с мальчиком еще одно интервью и отпустил его домой. Картинка с дубом осталась на столе.

Когда мальчик ушел, кабан позвал к себе секретаршу - ему хотелось свежего взгляда на ситуацию.
Секретарша офицера душевного здоровья была умная адекватная девочка. Но она тоже недавно приехала из СССР.

Босс показал ей картинку. Девочка увидела на картинке дерево с резными листьями и животное типа кошка, идущее по цепи.
- Как ты думаешь, это что? - спросил офицер.
- Хатуль мадан, - ответила секретарша.
Спешно выставив девочку и выпив холодной воды, кабан позвонил на соседний этаж, где работала его молодая коллега. Попросил спуститься проконсультировать сложный случай.
- Вот, - вздохнул усталый профессионал. - Я тебя давно знаю, ты нормальный человек. Объясни мне пожалуйста, что здесь изображено?
Проблема в том, что коллега тоже была из СССР...

Но тут уже кабан решил не отступать.
- Почему? - тихо, но страстно спросил он свою коллегу. - ПОЧЕМУ вот это - хатуль мадан?
- Так это же очевидно! - коллега ткнула пальцем в рисунок.- Видишь эти стрелочки? Они означают, что, когда хатуль идет направо, он поет. А когда налево...

Не могу сказать, сошел ли с ума армейский психолог и какой диагноз поставили мальчику. Но сегодня уже почти все офицеры душевного здоровья знают: если призывник на тесте рисует дубы с животными на цепочках, значит, он из стран бывшего СССР. Там, говорят, все образованные. Даже кошки.

© Виктория Райхер
художник Рина Зенюк

Изображение
ГепС,3а
F4
25,4кПа
1-яПВТмай 13г.
Пегасис180,риб800
Фин.04.14
07.2014 возврат
2-я ПВТ-10.14Совальди+риб
Фин.08.04.15
УВО 7лет
3,5 кПа, F0-1


viewtopic.php?f=25&t=55656
alx
.
.
Сообщения: 1938
Зарегистрирован: 22 янв 2005, 02:02
Генотип: 1b
Gender:
Возраст: 43

Re: Что читаем?

Сообщение: # 2776585Сообщение alx

Она скоро весь анекдот.ру скопипастит :D
Ответить

Вернуться в «Поговорим?»